Я неспешно кивнул.

— Спасибо, миссис Бемисс. Но вы испортили мне удовольствие поработать частным сыщиком. Ловко же вы отвечаете на вопросы, до того как их задают! И как же мне теперь на жизнь зарабатывать?

Женщина рассмеялась; при этом её глаза поблёскивали за очками.

— Если слухи верны, молодой человек, тогда то, чем вы тут занимаетесь, никак не связано с этими неприятностями с Фоули Армстроногом.

— А вы знаете, что случилось с Фоули Армстронгом?

— Нет.

— Тогда как же вы либо я можем знать, связано ли это с тем, чем я тут занимаюсь?

— Молодой человек, если следовать такой логике, то вы можете заниматься каждым нераскрытым преступлением, когда-либо совершённым в округе Кальвин. И всё за счёт вашего нанимателя. По мне — так и прекрасно, если вы справитесь к пятнице.

— Почему к пятнице?

— Потому что «Представитель» — газета еженедельная, и мы сдаём её в печать вечером в пятницу. И прессы вращаются — или, если уж желаете точной технической терминологии, — качаются (вверх-вниз, поскольку у нас возвратно-поступательная машина Миле) — всю ночь, чтобы очередной номер поспел к субботнему утру. А потому что мне с того, что вы распутаете преступление после того, как я сдам номер в печать? На следующей неделе это уже будет старый колпак. Так что не мешкайте — выясните всё по поводу этого вашего трупа поперёк дороги, и чтобы завтра к вечеру! А то будет поздно.

— А если моё агентство, — усмехнулся я, — этого не оплатит, то вы оплатите?

— Уделю вам один экземплярчик газеты бесплатно. И то только в том случае, если вы предоставите мне эксклюзивное право на репортаж. Мне, что ни говори, по сердцу, когда здесь нечто происходит, а газеты Чикаго и Спрингфилда вынуждены получать материал у меня, вместо того чтобы мне побираться за ними с недельным запозданием. Ну, действуйте, и я тоже займусь своим делом.

Я встал и произнёс:

— Ну, крутитесь. Не выпадайте.

Она вперила в меня взгляд.

— Где это вы набрались словечек как у работников ярмарок?

— Я бы рассказал, если бы вы позволили мне как следует представиться, вместо того чтобы давать ответы на незаданные вопросы.

Глаза её сузились.

— Хантер… Быть того не может!

— Может, — заверил я. — Это дядюшка Эм посоветовал мне к вам обратиться.

— Святый Боже, так что ж вы… Ну-ка, сядьте, молодой че… Как вас по имени? Эд. Сядьте, Эд. Чем же занимается сейчас старина Эм?

— Работает на то же агентство, что и я — там, в Чикаго. Мы подвизались с ним на ярмарке в Хобарте весь последний сезон, но на время осели в Чикаго.

— Эд Хантер… — проговорила она. — Чёрт меня дери! Я, знаете ли, сразу же поняла, что вы светский человек, но «Хантер» ведь не слишком уникальная фамилия, так что я не связала вас двоих… но подождите минутку.

Миссис Бемисс схватила телефонную трубку и назвала номер. Затем она проговорила:

— Шерифа, пожалуйста. Ах, вот как! Да, это Каролина Бемисс. Что вы уже успели выяснить насчёт Фоули Армстронга? — С минуту она слушала, затем поблагодарила кого-то, кто был на том конце провода, повесила трубку и вновь обратилась ко мне. — В последний раз Фоули видели в полвосьмого в баре Ника Краудера. Он пил коктейль и спросил у Вилли Эклунда, который тоже живёт в той стороне, не собирается ли тот домой. Вилли ответил, что он собирается засесть за покер, и игра, возможно, затянется. Тогда Фоули покинул бар, но домой как будто не пошёл. Если бы так, то он прошёл бы той дорогой как раз перед вами.

Кивнув, я сказал:

— Хотел бы я, чтобы вы мне его описали, только, боюсь, я его тогда совсем не разглядел. Только и могу сказать, что он ни особенно высок, ни особенно мал, не толст и не тонок.

— И Фоули таков же. Слушай-ка, Эд. Я покажу тебе его фотографию. Здесь у нас нет, но я наверняка одну достану. Как ты думаешь, тебе удастся опознать его по фотографии?

— Не знаю. Было темно. Вернее, этакая полутьма. И лицо его было искажено. Не лучший способ, знаете ли, расстаться с жизнью.

— Какой же лучший, Эд?

— Узнаю — скажу. А что за пожар случился сегодня ночью? Я видел в небе зарево.

— Сгорел один сарай. У Джеба О’Хары. Он живет на Восточной дороге. Ты собираешься и этот случай раскрыть?

— А разве его требуется раскрывать? Это был поджог?

— Скорее всего, нет. Сараи часто горят и без того, чтобы их поджигали умышленно. И всё же шериф собирается туда съездить. Это одно из тех мест, в которые, как мне сказали, когда я только что звонила, он собирается заглянуть.

— Отлично, — ответил я. — Ну, что ж, миссис Бемисс, до встречи. — И я встал.

— Эй, — позвала она, когда я повернулся к выходу. — Не можешь же ты просто взять и исчезнуть, когда мы только начали разговор про Эма, про ярмарки и про Бог знает что ещё. Где мне увидеть тебя, чтобы порасспросить как следует? Как насчёт поужинать со мной сегодня вечером? Небось, я лучше готовлю, чем та жратва в Хобарте.

— Годится, — ответил я. — Где и когда?

— Ты на машине?

— Так, драндулет один, — сказал я. — Но на ходу, ничего себе машина.

— Тогда заезжай сюда в шесть тридцать либо в семь. По четвергам я работаю допоздна. А уж я покажу, куда ехать.

— Решено, — сказал я.

Я вышел из редакции и направился к «кадиллаку». Сев за руль, я сделал долгий и глубокий вдох; при этом травмированное ребро ничем себя не проявило. А вот от этой бандажной ленты нестерпимо зудело в боку, но если не трогать больного места, то само по себе оно не болело. И руками я мог двигать совершенно свободно.

«Ну, что, Эд, поехали?» — подумал я.

Было немного боязно, и всё же я включил передачу, тронулся с места и взял курс на восток. Если Восточная дорога — следующая к северу от Дартоновской, я отыщу её, даже не спрашивая у прохожих. Так и произошло.

Глава 6

Спрашивать дорогу до фермы Джеба О’Хары не было нужды; та располагалась милях в двух от городка, почти на таком же отдалении, как и жилище Эмори, а угли от сгоревшего сарая я увидел прямо с дороги. И судя по этой куче золы, сарай был немаленький. Покров угольного цвета давал о том прекрасное представление: на земле он занимал в точности ту площадь, которую занимал когда-то сарай, толщина же слоя начиналась от нескольких футов и местами доходила почти до дюйма. К этому часу золу кое-где поразметало, но только слегка; ни ночью, ни этим утром, как я помнил, значительного ветра не наблюдалось.

Поблизости не было видно ни шерифа Кингмэна, ни его автомобиля.

Когда этот слой золы бросился мне в глаза, я успел уже миновать фермерский дом; ширина дороги не позволяла развернуть «кадиллак», а потому я просто-напросто дал задний ход, въехал на подъездную дорожку, да так задом же и приблизился к дому.

В ту минуту, как я вышел из машины, в дверях фермерского дома показалась женщина. Я направился к ней и, подойдя на расстояние, удобное для разговора, спросил её, здесь ли мистер О’Хара.

— Там он; поросят кормит, — отвечала женщина, махнув рукой куда-то за сарай, которого теперь, собственно говоря, не существовало. Я прошёл вдоль стены дома и заглянул за угол; в отдалении трудился какой-то мужчина, которого я раньше не заметил. — Вы из страховой компании?

— Нет, — ответил я женщине, — и всё же я хочу задать вашему мужу несколько вопросов касательно пожара. Благодарю вас.

Я направился к хлеву, расположенному на задворках. Работавший взглянул на меня — высокий мужчина с волосами песочного цвета, — выпростал в корыто последнее ведро помоев и пошёл мне навстречу.

— Мистер О’Хара? — спросил я. — Меня зовут Эд Хантер. Я приятель Каролины Бемисс из «Тремонтовского представителя». Разговаривая с ней сегодня утром, я упомянул, что буду ехать в этом направлении; тогда она попросила меня заглянуть к вам и разузнать о подробностях пожара — для её газеты, знаете ли.

О’Хара вытер руки о полинявший комбинезон, — я уж решил, что он пожелает протянуть мне руку. Этого, однако, не произошло.